Сократить выбросы без социальных потрясений

Поддержка – это не «пышные похороны»

 

Главной целью «Парижского соглашения» является удержание роста температуры значительно ниже 2 °C и ограничение её роста до 1,5 °C. В преамбуле соглашения отмечается, что переход должен происходить «принимая во внимание необходимость справедливых изменений в области труда».

 

Международная организация труда (МОТ) рекомендует проводить озеленение экономики, гарантируя работникам экологически вредных производств полную поддержку. МОТ заявляет, что поддержка не должна сводиться только к «пышным похоронам» — социальному обеспечению после потери рабочего места. Должна гарантироваться социальная защита, повышение квалификации, досрочный выход на пенсию и создание новых экологически чистых производств в районах, пострадавших от сокращения.

 

Концепция «справедливого перехода» изначально была придумана профсоюзами США в 1980-1990-ых годах для защиты работников, потерявших работу в результате новых правил, регулирующих загрязнение окружающей среды. В нулевых годах, благодаря профсоюзам, эту концепцию стали использовать в ООН, а в 2015 году МОТ опубликовал руководство по переходу, которое стало основой всех подобных планов.

«Справедливый переход» в Европейском Союзе

Одним из первых стратегию углеродной нейтральности принял Европейский союз, создав два фонда в рамках «Европейского зеленого курса». Один из них — Just Transition Fund (JTF), который будет направлять «зеленые» и социальные инвестиции в те регионы ЕС, которые в значительной степени зависят от ископаемого топлива. За период 2021 — 2027 JTF должен был передать €55 млрд .в наиболее пострадавшие регионы.

Часть этих денег была передана польским угольным регионам. В 2023 JTF перечислила им €3.85 млрд. Согласно исследованию трансформации угольного сектора Александра Шпора и Констанции Циолковски, между 1990 и 2014 годами производство угля в Польше, чья доля в производстве электроэнергии составляет 70%, уже сократилось вдвое.

В том же исследовании выделяется то, что сокращение добычи угля было достигнуто за счет широкой коалиции, включающей в себя профсоюзы, а также потому что горнодобывающая отрасль в стране по большей части оставалась под контролем государства.

Однако планы по закрытию шахт продолжительное время приводили к противостоянию между шахтерами и правительством. Они считали, что закрытие угольных шахт приведет к сокращению сотен тысяч рабочих мест и поставит под угрозу энергетическую безопасность страны. Но спустя месяцы переговоров, правительству и профсоюзам удалось подписать соглашения по угольной отрасли до 2049 года.

Значительного прогресса в области «справедливого перехода» также добилась Германия, достигнув до 50% возобновляемых источников энергии в своем энергобалансе. Стране удалось отказаться от угля в промышленной Рурской долине, благодаря массовым государственным инвестициям, компенсациям и диверсификации местной экономики. Для около 37 тыс. работников в угольной промышленности были созданы схемы досрочного пенсионного обеспечения, возможностей смены карьеры для молодых сотрудников и т.д.

Однако экспертка европейской коалиции НПО Counter Balance, исследующей государственные финансы ЕС Александра Герасимчикова, замечает, что в программах ЕС сделан сильный уклон в сторону частного финансирования. По её мнению, это не гарантирует качественных рабочих мест, общественных услуг и транспорта, а также доступа к возобновляемым источникам энергии. Исследовательница Даниэла Габор же считает, что по этим планам бремя декарбонизации упадет на плечи бедных.

Уже в 2018 году в Европе возникали протесты из-за климатической политики правительств, которые негативно сказывались на экономическом положении части населения. Так протесты движения «желтых жилетов» во Франции появились из-за налога на выбросы углерода, что повысило цены на литр бензина и дизельного топлива. Протестующие называли свои действия социальной реакций на климатическую политику бывшего министра экологии Франции.

Потому исследователи считают, что планы по переходу к зеленой экономике должны быть открытыми и демократическими, с включением в обсуждение и принятие решений общества, в том числе и профсоюзов.

Профсоюзы в авангарде перехода

Международная конфедерация профсоюзов, создавшая в 2016 году центр «Справедливого перехода», констатирует, что «справедливый переход» начинается, но процесс идет медленно. В том числе из-за того, что «зеленые» рабочие места не компенсируют тот объем и качество работы, которую люди теряют при осуществлении зеленого перехода.

К тому же участие профсоюзов в обсуждении «справедливого перехода» остается проблемным в ряде авторитарных стран, где профсоюзы были либо уничтожены, либо оказались под прямым контролем властей. Это, по словам исследователей, приводит к тому, что масштабные планы по «справедливому переходу» могут игнорировать социальные последствия и порождать энергетическое неравенство.

Так, в Китае, рабочие государственных шахт смогли получить другую работу и поддержку от государства во время закрытия, в то время как рабочие частных шахт были уволены без компенсаций и помощи в трудоустройстве. Они не сумели отстоять свои права на государственные гарантии, так как были лишены институциональных способов влияния на принимаемые решения. Также, исследователь Хао Тан рассказывает, что масштабные планы Китая по переходу с угля на газ привели к тому, что миллионы жителей сельских районов Северного Китая оказались в энергетической бедности — без отопления в зимний период.

Могут ли развивающиеся страны совершить «справедливый переход»?

В 2021 году на конференции ООН по изменению климата в Глазго были представлены Just Energy Transition Partnerships (JETP) — Партнерства по справедливому энергетическому переходу, согласно которым богатые страны (International Partners Group) должны направлять деньги развивающимся странам для осуществления справедливого перехода.

Это обусловлено тем, что богатые страны несут больше ответственности: на группу из двадцати крупнейших экономик (G20) приходится 78 % выбросов парниковых газов. К тому же, экономики развивающихся стран более зависимы от ископаемого топлива.

JETP представляет собой сочетание льготных кредитов, грантов, смешанного финансирования и государственно-частного партнерства. Развивающиеся страны, в свою очередь, обязуются «снизить риски» для частных инвестиций, что подразумевает различные гарантии и либерализацию экономики. Первым партнерство подписало ЮАР, после — Индонезия, Вьетнам и Сенегал.

ЮАР договорилась о сумме в размере в $8,5 млрд. Однако политическая нестабильность и внутренняя оппозиция замедлила этот процесс. Дело в том, что план подразумевает постепенный отказ от использования угольных электростанций и разделение государственной энергетической компании Eskom на отдельные единицы. При этом 95% электроэнергии страны вырабатывается на угле, а в ряде угольных районов этот сектор обеспечивает до 50% занятости. Вместо этого предлагается развитие зеленого водорода и электромобилей.

Разные профсоюзы и оппозиция считают, что партнерство не прозрачно и составлено без консультаций с обществом. Они опасаются, что рабочие угольного пояса будут сокращены и не получат достойную замену в секторе «зеленой энергетики». Так исследователи Пета Вольпе и Венди Аннеке отмечают, что использование возобновляемых источников энергии не обязательно обеспечит рабочие места шахтерам, оно может еще больше увеличить безработицу и бедность в угольных регионах..

Организация Union of Justice, занимающаяся вопросами расовой и климатической справедливости, считает, что в JETP краеугольным камнем должны быть энергетический суверенитет развивающихся стран.

«Это должно быть сделано, чтобы сохранить их способность реагировать на климатические потрясения, затрагивающие их население — вместо того, чтобы фрагментировать энергетику между частными компаниями. Поэтому сохранение и демократизация энергетических предприятий и сектора возобновляемой энергетики должны иметь приоритет над приватизированными, ориентированными на получение прибыли или частично приватизированными моделями», — пишут они в своем заявлении.

Более того, исследователи считают, что при «справедливом переходе» в развивающихся странах надо учитывать то, что в большинстве из них распространена нестабильная и неформальная занятость. Из-за этого они «едва организованы» и имеют низкое членство в профсоюзах, чтобы участвовать в переговорах по переходу к зеленой энергетике.

«К тому же, необходимо признать, что большинство стран Глобального Юга экономически, социально и политически зависят от генерируемой ренты экспортом природных ресурсов. Потому предлагаемые альтернативы должны быть глубоко проанализированы учеными, политиками и гражданским обществом», — считают исследователи.

Казахстан: сначала справедливая экономика и демократизация

В этом году Казахстан утвердил стратегию достижения углеродной нейтральности до 2060 года. В ней есть пункт о «справедливом переходе и создании рабочих мест». Согласно нему при трансформации экономической структуры в сторону «зеленой экономики», потерявшим работу людям будет обеспечен доступ к переквалификации и получению «зеленых» рабочих мест.

В июне во время международного конгресса казахстанской ассоциации региональных экологических инициатив ECOJER бывшая министерка экологии и природных ресурсов Зульфия Сулейменова сообщала, что Казахстан намерен предотвратить более 9 млрд. тонн углеводородных выбросов. Для этого стране понадобится $610 млрд. Более половины из инвестиций планируют переориентировать из сырьевого сектора в более «зеленые», а прямые государственные инвестиции составят лишь 3.8%.

В рамках 78-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН президент Касым-Жомарт Токаев также предложил запустить в Казахстане программу JETP, чтобы привлечь «должное» финансирование в планы по борьбе с изменением климата. Помимо прочего Азиатский банк развития сообщал, что поддержит Казахстан в выводе из эксплуатации угольных и других электростанций и их замены на чистую энергию.

В стратегии основное внимание уделено «созданию рыночных условий» для иностранных и отечественных инвестиций в в низкоуглеродные технологии. Однако в ней не указывается роль профсоюзов в «справедливом переходе». Имеется лишь пункт об «открытости и взаимодействии с обществом», согласно которому будут вовлечены все заинтересованные стороны.

Экономист Куат Акижанов считает, что Казахстану необходимо проанализировать, сможет ли страна выиграть от «справедливого перехода» и отстоять собственные интересы.

«Десять лет назад развивающиеся страны, возглавляемые Китаем, Индией и Бразилией высказали претензию развитым странам, что те, за последнюю сотню лет сумели индустриализировать экономики, нанеся значительный вред экологии планеты, но теперь требуют от развивающихся стран снизить экономический рост. Однако им нужен этот рост, чтобы пройти индустриализацию, в том числе, к сожалению, за счет невозобновляемых ресурсов», — рассказывает Акижанов.

Он считает, что перед тем, как принимать планы по «справедливому переходу», государству необходимо построить справедливую экономику и провести реиндустриализацию.

«Мы сначала должны провести реиндустриализацию и в процессе нее попробовать занять ниши “чистых” и “зеленых” технологий, которые будут создавать рабочие места в Казахстане. Мы должны построить справедливую экономику, потому что без социально-экономической справедливости, не будет и экологической справедливости», — считает он.

Саймон Пирани, почетный профессор Даремского университета, а также автор книг по энергетической политике и системе в странах бывшего СССР же считает, что прежде чем рассуждать о противоречиях между экономическим развитием, построенным на экспорте природных ресурсов и отказа от них для борьбы с изменением климата, необходимо понять, «кому на самом деле выгодно ископаемое топливо, которое производит Казахстан».

«Доходы от продажи нефти поступают на банковские счета нефтяных компаний, крупнейшие из которых базируются в США, а прибыль, полученная от продаж, не идет ни в какое сравнение с прибылью, получаемой Казахстаном. Конечно, часть доходов получает государство, но очень мало из этого дошло до населения. Даже рабочие, занятые в нефтяном секторе, не ощутили преимуществ своего положения и зачастую выходили на забастовки, чтобы защитить свой уровень жизни от атак элиты», — говорит он.

Пирани добавляет, что трудящиеся в меньшей степени зависимы от нефтяной промышленности, чем самые богатые люди и политики в Казахстане.

«Если бы в ходе “справедливого перехода”, были бы развиты другие отрасли, есть все шансы — что их уровень жизни мог бы улучшиться. В любом случае, альтернатива немыслима: каждая капля нефти, добытая в стране, приведет к опустошениям, которые возникнут в результате резкого изменения климата в виде катастрофически штормовой погоды, чрезмерной летней жары, повышения уровня моря и резкого падения сельскохозяйственного производства», — говорит исследователь.

Он также рассказывает, что необходимо помнить о том, что для своей энергетической системы Казахстан использует уголь, а газ начал транспортироваться на юго-восток страны только в последние несколько лет. Он считает, что у Казахстана есть все возможности снизить зависимость от угля в относительно короткий период времени.

«Казахстан может использовать богатства страны от нефтяных доходов для принятия мер по энергосбережению — можно модернизировать старые здания советского периода, их можно было бы отапливать и освещать, потребляя меньше энергии, которая используется сейчас. Можно развивать производство ветровой и солнечной электроэнергии, чей потенциал огромен, из-за сравнительно большой площади суши по сравнению с населением», — добавляет Пирани.

Международный независимый консультант в области устойчивого развития Жарас Такенов, в свою очередь, критически относится к тому, как планируется осуществить справедливый переход в Казахстане. По его словам, по всему миру справедливый переход возглавляется профсоюзами, которых в Казахстане «по существу не существует».

«Я думаю, что потенциал правительства очень низкий, они даже не понимают значение выбросов СО2, не понимают ответственности государства в этом вопросе. Министерство экологии и природных ресурсов, которое ответственно за это, не озабочено вопросами природоохраны. Озеленения нам очень долго ждать и боюсь, что оно не предвидится», – говорит Такенов.

Такенов отмечает, что высокая текучка кадров в министерствах и частые реорганизации приводят к несистемной работе в госорганах. Он добавляет, что Стратегия достижения угольной нейтральности хорошо написана, однако важна роль исполнителей.

«Поэтому эти громкие подписания и присоединения госчиновников к этим конвенциям и соглашениям не оказывают какого-либо влияния на экологическую политику внутри страны. Всё в конце концов упрется в управление таким сложным и многокомпонентным процессом. Поэтому в первую очередь нужно будет улучшить систему управления, исключающую масштабную коррупцию и доступ профессионалов к рычагам управления, системы мониторинга с привлечением общественности, наличия в бюджете реального финансирования справедливого перехода. Поставив такую отдаленную дату — 2060, государство еще раз показало, что эту проблему задвинули в долгий ящик», – говорит Такенов.

Пирани также отмечает, что преобразование энергетической инфраструктуры, жилищного фонда и других аспектов экономики, которые необходимы из-за изменения климата, не могут быть оставлены на усмотрение частных и иностранных инвесторов, так как они стремятся к быстрой окупаемости своих инвестиций.

«Есть пример Китая, где экономика строго контролируется государством. С одной стороны, Китай продолжает инвестировать в уголь, а также было сделано мало для решения проблемы чрезвычайно углеродоемких отраслей. Но с другой стороны, Китай развивает производство возобновляемой электроэнергии быстрее, чем любая другая страна. Так происходит, когда государство поддерживает новые технологии», — приводит пример Пирани.

Однако он добавляет, что система управления, которая будет служить интересам «элитного меньшинства и их друзей в богатых странах», не подходит для «справедливого перехода», который «без сомнения, является величайшей проблемой, стоящей перед всеми странами».

«Расширение действительно демократических институтов – как на рабочих местах, таких как профсоюзы, так и других форм демократии в сообществах за пределами рабочих мест – жизненно важно для успеха», — резюмирует он.